RSS

Сирия: в последний бой с помидорами наперевес


Пишет Альберт Акопян (Урумов)

«Цель войны — мир на условиях, лучших, чем до войны». Таким образом, полное уничтожение неприятеля обещает идеальные условия будущего мира. Декларируемый неприятель России в Сирии практически уничтожен. Но мира нет. Оказалось, что переговоры о лучших, чем до войны условиях всё же придется вести. С кем-то другим. Как такое могло случиться?

Понятно, что еще до 30 сентября 2015 года — начала операции ВКС РФ в Сирии — в Кремле каким-то образом представляли варианты завершения сирийской кампании при любом развитии ситуации. Иначе «классика» с выигрышем всех битв и… поражением в войне. Еще один афоризм спорного авторства «Сначала ввязаться в бой, а там видно будет» как принцип неприменим ни в дипломатии, ни в военном планировании. Зато есть правило, обильно политое кровью: «Важнейшая фаза операции — выход из нее». Выйти из операции в Сирии, закрепив ее результаты, не удается и трудно сказать, кто тому больше мешает — «партнеры» или «союзники».
В сентябре 2015 года было очевидно, что правительство Башара Асада доживает последние месяцы, а, может быть, и недели. В то же время ситуация вокруг Сирии и театр военных действий выглядели… идеально для вмешательства России (не считая такой «мелочи», как его географическая оторванность). Созданная США без мандата ООН так называемая «Международная антитеррористическая коалиция» скорее обозначала борьбу с ИГИЛ и Ан-Нусрой/Аль-Каедой (организации запрещены в России). Достаточно, упомянуть, что уже за первый месяц операции 35 фронтовых бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей ВКС РФ совершили больше боевых вылетов, чем 200−220 самолетов «коалиции» за весь предыдущий год (ее операция началась в сентябре 2014-го).

Насторожило то, что сразу после начала операции ВКС авиация «международной коалиции» почти прекратила вылеты, оживившись только летом-осенью 2017 года, чтобы стереть в пыль Ракку и закрепить за собой хотя бы восточный берег Евфрата. Большая же часть усилий в эти два года была брошена на перекрашивание нусровцев, а то и игиловцев в «умеренную оппозицию» в ожидании часа «Х».

Не нужно быть конспирологом, чтобы заподозрить, что Россию втягивали в сирийскую кампанию, «подсказав ей шах». Расчет «партнеров»: мавр сделает свое дело, после чего его «уйдут». Надо думать, в Кремле просчитывали и такую вероятность. Тогда на чем строился расчет Москвы?

Единственный способный на наземное вторжение сосед Сирии — Турция — не проявляла даже признаков готовности к наступлению. Она только что устроила Европе «крестовый поход наоборот», пропустив свыше миллиона беженцев через свою территорию (точнее, из лагерей на своей территории, где те скопились ранее). Да-да, «миграционный кризис» разразился еще весной — летом 2015-го, т. е. никак не «в результате варварских бомбардировок российской авиации», и сирийцев среди беженцев было только 24%. Анкара добилась от Брюсселя принципиального согласия на многомиллиардную программу «поддержки беженцев» и приступила к как бы укреплению границы.

Собственно, и протиснуться к столу Турции тогда было почти негде. США оценили готовность правящей в Сирийском Курдистане партии Демократический союз (ПДС, PYD) к «безусловной лояльности» и начали ее вооружение. В Турции ПДС считают филиалом Рабочей партии Курдистана (РПК), которую, в свою очередь обвиняют в терроризме. Между тремя курдскими кантонами хозяйничал ИГИЛ, а воевать с ним Анкара желанием не горела. Даже в пограничной с Турцией провинции Идлиб ее центр — город Идлиб — до марта 2015-го удерживался войсками Асада. Анкара выжидала, создавая ополчение из местных турок и черкесов на тех двух участках пограничья, которые контролировались «умеренной оппозицией».

Тогда остановить Анкару мог приход к власти в Сирийском Курдистане более умеренных фракций, союзных Демократической партии (ДПК) Масуда Барзани в Иракском Курдистане. Тот убеждал президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана в том, что «свободный Курдистан стал бы лучшим другом Турции» и пусть не очень внятно, но осудил турецкую РПК и сирийскую ПДС. В октябре 2014-го, когда ИГИЛ почти захватил центральный курдский кантон Кобани (Айн-эль-Араб) на восточном берегу Евфрата, турки пошли на беспрецедентный шаг и пропустили подразделения пешмерга из Иракского Курдистана на помощь отрядам народной самообороны ПДС. Но после того как игиловцев отогнали, а Кобани соединился с крупнейшим кантоном Хасаке на иракской границе, сирийские курды вежливо попросили «братьев» вернуться в Иракский Курдистан. Правда, на волне успехов в борьбе с ИГИЛ иракские курды тоже отбились от рук, провели референдум о независимости и дали повод Багдаду силовым путем покончить с Иракским Курдистаном, как с геополитическим фактором. Нельзя одновременно требовать независимости и дотаций. Курдский миф сдулся в несколько дней (см. «Курдистана больше нет — от борьбы простыл и след?»).

Еще в декабре 2016-го сирийская армия очистила Алеппо, нанеся тяжелый урон Хайат Тахрир аш-Шам» (ХТШ, последняя на сегодня реинкарнация Аль-Каеды, также запрещенная в России) и подконтрольным ей группировкам бывшей «Сирийской Свободной Армии» (ССА), и развернула фронт в сторону Евфрата, ИГИЛ. Настало время действовать. Анкара активизировала вялотекущую операцию «Щит Евфрата» и к марту 2017 года заняла треугольник «Аазаз — Джарабулус — Аль-Баб». Игиловцы почти не сопротивлялись и в большинстве не отступили, а укоротили бороды и влились в ССА.

После разгрома Багдадом Иракского Курдистана настала очередь Сирийского. Изолированный западный курдский кантон Африн свято хранил верность союзу с США и одновременно требовал от Асада и России защитить его от турецкой угрозы, отклоняя предложения поднять сирийский флаг и допустить на свою территорию хотя бы символические подразделения сирийской армии. В феврале — марте 2018 года Африн пал в результате операции турецкой армии «Оливковая ветвь». Название откровенно издевательское, учитывая признание командующего операцией в том, что за все время войны в Сирии из Африна в сторону Турции не было сделано ни одного выстрела.

В течение 2018 года сирийская армия освободила большую часть страны. На стыке границ Сирии, Ирака, Иордании США удерживают плацдарм Ат-Танф с определенным радиусом безопасности. Они же через «добровольно-принудительное» объединение курдов и арабов в «Сирийские Демократические Силы» (СДС) контролируют восточный берег Евфрата и район Манбидж на западном берегу. Чтобы оправдать свое присутствие, США сохранили на своем берегу Евфрата у иракской границы «заповедник» ИГИЛ («Исламское государство», ИГ, террористическая группировка, запрещена в РФ), который регулярно «штурмуют», но никак не могут взять уже почти год.

Однако крупнейшие антиасадовские силы сосредоточены на северо-западе страны. К ранее захваченным территориям Турция фактически присоединила и бывшую зону деэскалации Идлиб. Боевики ХТШ после недолгой демонстрации упрямства всё же приняли предложение, от которого нельзя отказаться, и сегодня успешно интегрируются в созданный Анкарой «зонтичный бренд» — «Сирийскую Национальную Армию» (СНА), объединившую уже более полутора десятков когда-то непримиримых банд.

В конце октября Эрдоган объявил о начале третьей операции, целью которой будет «окончательный разгром курдских террористов». 31 октября Кобани подвергся первому артиллерийскому обстрелу. Уже в первую неделю ноября ударам подверглись также Телль-Араб (курдское название Гире Спи) и Рас-эль-Айн (Сире Канье). Вдоль всей линии границы концентрируются вооруженные силы Турции и упомянутой СНА. Анкара выпустила из заключения американского пастора Эндрю Брансона, подтвердила верность НАТО, заверила США в нерушимой дружбе и, видимо, получила карт-бланш.
Ничего, кроме «озабоченности» курды от США не получили. Оказалось, что их присутствие на северо-востоке Сирии вообще слишком преувеличено. Видимо, это тот способ, который Дональд Трамп выбрал для обещанного вывода войск США. Курдские отряды, основа СДС, снимаются с фронта и перебрасываются к турецкой границе. 4 ноября ИГИЛ перешел в контрнаступление из своего «заповедника». Местные арабские формирования не получили от «международной коалиции» даже воздушной поддержки, оставили несколько сел, срывают флаги СДС и почему-то поднимают те, что были у них до игиловских и СДС — Сирийской Свободной Армии. Вот это зря: в случае разгрома курдов Турцией, что означает и полное самоустранение США, средняя и южная, арабская, нефтегазоносная часть восточного берега Евфрата будет занята войсками Асада.

Да, похоже, ситуация вокруг Сирии развивается по модели 1939 года: «демократии» отходят в сторону, предоставив «тираниям» возможность разбираться между собой. Вопрос в том, смогут ли Россия и Турция найти иное решение. Видимо и в сентябре 2015 года расчет Москвы строился на возможности договориться с Анкарой. Ведь не на надежде обмануть ее, верно? Но для того, чтобы договориться с турками, нужно мыслить, как турки.

Главное, что следует понимать: они не уйдут. Ни с одного клочка земли, на который ступила нога турецкого солдата. В помощь политике Турции не только замечательная география: после краха СССР у страны на перекрестке цивилизаций не осталось ни одного соседа, способного бросить ей вызов. Россия без непосредственной угрозы для себя на такой конфликт тоже не пойдет.

В помощь Турции — ее народ. В первую очередь, невероятной силы энергетика турецкого национализма. Вплоть до невменяемой силы патриотизма. Посмотрите комментарии пользователей в турецких СМИ и соцсетях к статьям о подводных запасах углеводородов в Восточном Средиземноморье. На вопрос: «По какому праву Турецкая Республика Северного Кипра (ТРСК) претендует на месторождения, лежащие… южнее острова» получены такие характерные ответы: «Потому что нам нужен газ», «Потому что весь Кипр исторически турецкий», «Потому что мы сильнее» и просто «Потому что». Официальная позиция Анкары: «Мы предлагаем договариваться, а они не хотят».

С патриотизмом тесно связан второй фактор — безупречная логика неоосманизма. Известно, что все граждане Турции — «турки, только турки и никто, кроме турок». Хотя это и тюрки, и курды, и черкесы, и арабы, и греки (включая Варфоломея I), и армяне и т. д. Усвоив это «европейское определение нации», турки еще до Второй мировой войны задались логичным вопросом: а почему это правило справедливо только для «новых» границ Турецкой Республики, а не для границ Османской империи (на какой именно год — предмет дискуссионный)? Кто без греха, пусть бросит в турка камень.

Наш бывший соотечественник из солнечной советской республики, ныне вполне состоявшийся турецкий интеллектуал, легко парировал ехидный вопрос — уж не надеются ли турки ассимилировать арабов всего Ближнего Востока или, по крайней мере, доказать им, что и они — турки? Почти дословно: «В Римской империи греческий язык чувствовал себя превосходно, его знал каждый образованный римлянин. Но государственным языком была латынь». Вот такой «турецкий национальный дискурс»
Картину слегка портит то, что неоосманизм наслоился на тюркский национализм, согласно которому все тюрки бывшего СССР от Гагаузии и Крыма до Алтая и Якутии, а также Ирана, Афганистана, Китая — тоже потенциальные соотечественники вместе с их землями (в турецком языке понятия «турок» и «тюрк» идентичны). Но Турция, наконец, получила лидера, который мастерски управляется с этим противоречием (или вообще его не замечает). Через 15 лет после смерти лидера боснийских мусульман Алии Изетбеговича Эрдоган вспоминает, что тот «как сыну завещал» ему «беречь Боснию и Герцеговину». Он вгоняет в ступор аравийских королей, султанов и эмиров обещанием снова стать «надежным хранителем мусульманских святынь Мекки и Медины». И одновременно рассуждает о судьбах Великого Турана (Центральной Азии), который вместе с Турцией, а Турция вместе с ним, станет новой мировой державой.

Поклонники Эрдогана раз за разом предлагают присвоить ему титул «Гази» (воин, борец за веру). «Султан» благосклонен, но это предложение пока отклоняет. Пока. Более полувека НАТО, Европа и «весь цивилизованный мир» не могут убедить Анкару убраться с Северного Кипра. Тем меньше шансов, что она уйдет из северной Сирии: Идлиба, Африна, Джарабулуса и тех районов к востоку от Евфрата, которые, вероятно, захватит в ближайшие недели.

Тюркизация северо-запада Сирии уже идет полным ходом. Пока, правда, без наплыва колонистов из Турции, как было на Кипре. Арабские семьи вспоминают о турецких и черкесских «корнях», молодежь и экономически активное население учит турецкий язык. Даже курды: многие из них — потомки беженцев из Турции 1920-х — 1950-х годов, и в семьях долго бытовал турецкий язык. Командующий 2-й турецкой армии генерал-лейтенант Исмаил Метин Темел не случайно признал, что «несмотря на войну, которая продолжается в течение семи лет, со стороны Африна не было ни одного выстрела». Это был сигнал: лояльным курдам опасаться нечего. Мародерство было пресечено. Турция задабривает курдов, как и все местное население, рисует перед ними блестящие перспективы: быстрое восстановление экономики, огромный турецкий рынок, почти открытая граница с Европой, почти демократия. Нужно всего лишь стать турком.

Повторим, Турция из северной Сирии уже не уйдет. И скорее всего, начнет наступление к востоку от Евфрата. Вопрос в том, когда Дамаск поймет это. Через несколько лет, когда здесь будет создана какая-нибудь «Турецко-Арабская Республика Северной Сирии». Или сегодня, когда есть возможность получить что-то взамен, провести вменяемую границу, создать территориальное образование, готовое принять миллионы непримиримых противников Асада

Принять такое решение должен именно Дамаск. Москва только оказывает правительству Сирии помощь в защите страны от международного терроризма и не вправе диктовать ему решения, касающиеся границ и суверенитета. Но так же очевидно, что народ Сирии глубоко расколот и попытка его объединения будет чревата новым раундом гражданской войны.

Даже если между Москвой и Анкарой есть какая-то договоренность и наступление турецкой армии на северо-востоке Сирии будет сопровождаться наступлением в Идлибе (часто говорят о взятии под контроль долины Аль-Габ, примыкающей к провинции Латакия, т. е. угрожающей российским базам, а также об автомагистрали М5 Дамаск-Алеппо), это не решит главную проблему.

Наступление на Идлиб без такой договоренности это гарантированная военная катастрофа для Асада и «почетная эвакуация» российских баз. Т. е. дипломатическая катастрофа для России. В арсенале Турции членство в НАТО, полумиллионная армия, быстро развертываемая в двухмиллионную, удобный, примыкающий к ее границам ТВД, нейтральность или благосклонность большинства местного населения. Наконец, Варфоломей с его томосом и стратегическое партнерство с Киевом. В нашем арсенале почти ничего, кроме пресловутых помидоров. Курдов жалко. Но себя жалко больше. И снова подтвердилась истина: «Ты либо союзник, либо противник, либо разменный материал» — частный случай максимы: «Ты либо часть решения, либо часть проблемы».
Есть еще искусство нашей дипломатии и желание Турции продолжить свою игру в «дружбу с Россией против западного диктата». Значит, есть еще поле для переговоров. «Важнейшая фаза операции — выход из нее».
Подробнее: https://eadaily.com/ru/news/2018/11/08/siriya-v-posledniy-boy-s-pomidorami-napereves

Добавить комментарий